Ворча, плескала водой в горящее лицо, а гость на ощупь залез в ванную, да воспользовался другим краном. Я слышала его недовольное бурчание и плеск воды. Только стало чуточку легче, поднялась и, посмотрела в зеркало на красное распухшее лицо и щёлки глаз. Прошипела:

– Страх-то какой! Как с бодуна…

И тут заметила в зеркале, что мужчина в ванне совершенно обнажён! Закричала и, метнувшись к двери, поскользнулась на мокрой одежде гостя, да растянулась на полу. Застонав, открыла глаза и снова увидела перед собой красное распухшее лицо, – только теперь бородатое, – да отчаянно закричала:

– Помогите!

Мужчина, совершенно не стесняясь наготы, прижал ладонь к моему рту и жёстко спросил:

– Ты кто? Как я сюда попал? Кто ещё в доме? Сколько их?

Смотрела на него, и страх отступал, сдавал позиции, поглощаемый разгорающимся гневом. Отпихнула руку и крикнула:

– Да никого!.. Ну, кроме Мандарина. – Оттолкнула обнажённого мужчину и жарко проговорила: – Вот и спасай пьянчуг от холодной смерти! Надо было оставить тебя на улице… Ментов вызвать! Нет, идиотка приволокла домой, первую помощь оказала… А что в благодарность? Маньяк!

Маньяк смотрел пристально и настороженно, словно ожидал, что я вытащу из декольте пистолет и выпущу ему пулю в лоб. Может и круто ощущать себя киллером, но мне не понравился этот взгляд. Я не такая! Помочь хотела… А только неприятностей себе нашла. Ладно, когда Мандарина в дом принесла, кот всего лишь блох с собой притащил, а что припас для меня этот «питомец»?

А тот вдруг закатил глаза и повалился на меня. Взвизгнув, отпрянула, и мужчина с мягким шлепком ткнулся носом в свою же мокрую одежду. Злость обуяла меня, и я шлёпнула его полотенцем, да закричала:

– Снова отключился? Да ещё голым? Думаешь, опять потащу? Вот ещё… Сам доползёшь!

ГЛАВА 2

Но, разумеется, потащила. Сначала накинула на незнакомца свой тёплый мягкий и такой уютный халатик, в который так мечтала облачиться после вечеринки. Проклиная бесчувственного мужчину, с трудом втащила на диван и, накинув горячее электроодеяло, схватила сотовый. Всё, достал!

– Скорая? Примите вызов… Что? Сколько ждать?! Мужчина ударился головой, истекает кровью! Если умрёт, я на вас в суд подам! Да плевать, что Новый год!

Дёрнулась, подчиняясь жёсткой хватке незнакомца, который притянул меня к себе, и, прижав к обнажённой груди, вырвал сотовый из моих пальцев. С трудом проговорил:

– Извините… Жена пьяная… Поссорились.

И швырнул телефон в стену. Я расширившимися глазами смотрела, как рассыпался на части мой новенький сиреневый смартфон, и понимала, что зря этот гад не прибился туфлей добровольно! Сейчас я его добью! Отпихнула и, вырвавшись, издала такой дикий клич, что все индейцы племени оттава из передачи по Дискавери, прикурили бы свою трубку мира и добровольно отдали бы все свои стеклянные бусы. Схватив со столика вазу, размахнулась и… с сожалением опустила её на место.

Да, вазу жаль, мне её мама подарила. Из старых советских запасов ещё, привезена по случаю из славного городка Гусь-хрустального, когда мне было лет пять… Да, чёрт побери, не вазу стало жать! Не смогла вот так, без серьёзной опасности человека бить. А незнакомец глазки свои прекрасные снова закатил, да на диванчике сполз и прикинулся трупиком. Вздохнула: ну вот что делать?! Телефона лишил. Только ведь купила с премии себе на Новый год. Правильно говорят – не стоит пользоваться подарками до наступления праздника, а я вот в приметы не верила…

Ворча, встала и потопала в ванную комнату. Подняла мокрый пиджак и, встряхнув, вытащила пачку денег. Пусть платит! Новый куплю, взамен разбитого. Вот только попробуй слово сказать, гад обнажённый, я и за вазу Гусь-хрустальную с тебя стрясу! Естественно, после того как она будет расколочена о косматую голову! Отсчитала купюры и положила на стеклянную полочку, а пиджак аккуратно повесила на плечики: хорошая вещь, нельзя так разбрасываться. Расположила над ванной: пусть стекает вода. Штаны и прочую «радость пролетариата» развесила на батарее.

Всё же заперлась и быстро приняла душ: смыла остатки косметики и, глянув в зеркало, с удовольствием отметила, что опухоль потихоньку уходит, но дышать всё ещё было неприятно. В горле першило, нёбо драло. Натянула тёплую фланелевую пижаму и, вернувшись в комнату, первым делом, выбросила проклятый баллончик в окно. Вот тебе и средство самообороны! Ваза надёжнее!

А вот «питомец» совсем мне не понравился. Дышит тяжело, хрипит, по щекам слёзы, лицо красное… Сам виноват! Нечего было с поцелуями лезть! Прижала пальцы к губам: а хорошо целуется, стервец! Вот только горько оттого, что назвал Ритой. Усмехнулась: для таких, красивых и богатых, что Рита, что Марита, что любая другая… Меняют девчонок как перчатки… Конечно, хорошо целуется! Поди тренировался каждый день по нескольку часов кряду.

Но что с ним делать? Хорошо, что не нападает, плохо, что выглядит… плохо! И так промёрз, туфлей вырубленный, да ещё и баллончиком орошённый. Как бы кони не двинул на моём диване, доказывай потом его многочисленным пассиям, что волосы мои и вырывать им совершенно не обязательно. Прислонила ладонь ко лбу мужчины и недовольно цокнула языком: жар! Вызвать скорую от соседей?

Вздохнула и поднялась, как незнакомец ухватился за брючину, прохрипел:

– Не уходи… Пожалуйста.

Поджала губы и осторожно отцепила от ткани слабые пальцы. Спокойно ответила:

– Я быстро, только врача вызову.

– Не оставляй меня, – прошептал и закрыл глаза. Едва слышно добавил: – Они меня убьют…

– Что? – хмыкнула я. – Конечно, врачи бывают разные, но даже в Новый год не все пьют. Я прослежу, чтобы тебе оказали квалифицированную по… – И тут замерла от неожиданно-возникшей мысли. – Погоди! – Постучала пальцем по своим губам: – Красивый мужик с классном пиджаке и старых трениках босиком на снегу. – Подпрыгнула от догадки: – Ритка! Так ты от её ревнивого мужа сбежал? – Расхохоталась: – Вот же котяра дворовый!

Наверняка пришёл к Ритке с третьего этажа! Женщина очень красивая и… не очень нравственная. А муж у неё… всем мужьям муж! Оперативник, верзила, косая сажень в плечах, бутылки бьёт о бритую голову… и не только свою. Вот только работа такая, что не всегда может за жёнушкой присмотреть: то туда пошлют, то сюда. Видимо, Рита решила праздник весело провести, да Василий неожиданно вернулся в лучших традициях анекдотов! Посмотрела на помятого «кота» сочувственно:

– Да… Вася, конечно, не убьёт, но усы бантиком завяжет! На спине… Так что да, пусть остынет, чтобы ты не остыл трупиком. И ментов вызывать толку нет, сосед ещё с ними договорится, чтобы тебя дополнительно проучили в каком-нибудь тихом месте. – Невольно рассмеялась: – А может, всё же рассказать ему? Поделом тебе, коту мартовскому!

Ноги коснулся Рин, потёрся и посмотрел так преданно, что сердце моё дрогнуло. Присела на корточки и погладила котёнка:

– Вступаешься за этого ходока? Вот она – мужская солидарность! Эх, ну как отказать, когда так громко мурлычут? Да и пострадал он от моего меткого броска… Кстати, за туфлями бы сходить… Дорогие, жалко. Но боязно оставлять чужака в квартире…

Вздохнула и снова пошла за аптечкой. Вот что толку? Крутила коробочку с таблетками, – и как в бесчувственного это воткнуть? – да, кусая губы, смотрела на красное лицо незнакомца. Но жар нужно сбить. Вздохнула: раз решила, надо лечить! И потопала за уксусом. По старинке будем.

О своём решении пожалела сразу же, как стянула халатик. Щёки опалило жаром, сердце заколотилось. Хорош, котяра! Даже сейчас, в беззащитной позе больного, с неровно вздымающейся грудью и… Чертыхнувшись, отвела взгляд. Вот зачем этот идиот трусы намочил? Не мои же надевать. Рассмеялась весело, представив «котяру» в новеньких алых стрингах, которые купила когда-то, да так и не надела. От трусов там было лишь… слово.

Прикрыла роскошное хозяйство одним полотенцем, а второе намочила в тазике с разведённым водой уксусом. Капли шумно стекали с выжимаемой тряпочки. Провела влажной тканью по коже мужчины, отмечая странные белесые шрамы на груди и животе. Сантиметра два, где-то четыре, ровные тонкие. Упал на разбитое стекло? Или подвергся нападению подонков с ножами? Насчитала полосок штук двадцать… Сочувствие сжало горло. Помотала головой, прогоняя некстати нахлынувшую жалость: выжил же!